Ветеринар умирал. Рядом с постелью на табуретке тихо сидела его жена. Вместе они были последние сорок с небольшим лет, в течении которых было всякое – безумная любовь, страсть, скромная свадьба, рождение сына, ссоры и примирения. И вот теперь, они были рядом держась за руки – он, ожидая смерти, и она – провожая его в последнюю дорогу.
Смерть пришла тихо, медленно накинула на ветеринара свое черное покрывало, остановив сердце, и ушла дальше по своим делам. Последнее, что увидела его душа, подхваченная неведомой силой и уносящаяся прочь, стало лицо любимой… милое дорогое и такое красивое.
Темнота. Ветеринар открыл глаза и осмотрелся. Яркий свет на миг ослепил, затем стало видно, что он лежит на полу большой белой комнаты. Руки разведены в стороны, все попытки пошевелиться ни к чему не приводят. Сознание, слегка туманное вначале, начало проясняться – я умер, это тот свет, но ведь его нет! Однако, похоже, что он – тот свет – все-таки есть, и он не такой, каким его представляли служители церкви.
Тихое шуршание отвлекло от раздумий. Вокруг его тела расположились около сотни белых мышей. Они водили в разные стороны своими мордочками, попискивали и обнюхивали руки ветеринара. Неожиданно он вспомнил их, всех до единой и внезапная мысль о том, что они собираются с ним сделать повергло в ужас…
Это было во время работы в научном институте, в пору написания кандидатской диссертации. Опыты по токсичности препаратов требовали сотен мышей. Образцы вводили мышам в лапки, потом отрезали их и взвешивали, измеряя величину воспаления…
Жуткая боль нахлынула со стороны рук – мыши начали свое дело. Мелкими, но очень острыми зубами, они рвали кожу, перегрызали сухожилия и кровеносные сосуды, вгрызались в суставные хрящи. Ветеринар, бешено вращая глазами от непрекращающейся боли, пытался кричать, однако изо рта не вылетало ни одного звука. Неожиданно все кончилось – мыши подхватили отделенные от тела запястья и потащили их прочь.
Боль постепенно прошла. Переведя дух, ветеринар посмотрел на свои руки, кровавые ошметки нелепо торчали из запястного сустава. Странно, начавшееся было кровотечение, быстро остановилось.
И снова этот тихий шум от множества лапок. Крысы. Белые, черные, серые – они расположились у него на животе, расстегивая неизвестно как оказавшуюся на теле рубаху.
Их он тоже вспомнил, и эти воспоминания не принесли ничего хорошего. Тот же институт, те же опыты по изучения токсичности препаратов. Крысы получив свою дозу, медленно умирали сидя по клеткам. В агональном состоянии у них вскрывали брюшную и грудную полость и брали образцы органов.
Боль заставила рефлекторно выгнуться в спине. Сильные челюсти вгрызались в плоть, разрывая мышцы пресса. Брюшина, не представив никакой преграды для такого количества грызунов, кровавыми лоскутами свесилась из раны. Острые коготки передних лап, вызывая волны дикой боли, хватались за края органов, зубы перегрызали связки и кровеносные сосуды. Показалась первая партия крыс, дружно тащившая из брюшной полости печень. Оставляя кровавый след на полу, они быстро скрылись с поля зрения, уступив место следующим, тащившим селезенку.
Мозг отказывался принимать происходящее – такую боль нельзя перенести, находясь в сознании, от такой кровопотери давно пора было умереть. Но, ветеринар был уже мертв, а сознание упорно не желало его покидать.
А к его истерзанному телу уже спешили следующие животные, точнее птицы. Чуть заметные на фоне белых стен, выделяясь лишь кровавой краснотой гребня, ветеринара окружали куры. Без промедления они накинулись на его шею, выискивая сонную артерию. И опять сквозь дикую боль нахлынули воспоминания – денег на реактивы в институте хронически не хватало, подопытным курам приходилось на живую вскрывать кровеносные сосуды на шее, забирая пробы крови после проведения опытов. Между тем куры, проникнув глубоко в толщу мышц, нашли таки тугую от давления стенку сосуда и, после пары точных ударов, мощная темно-красная струя хлынула вверх.
Да когда же это кончится! Неужели вся моя жизнь, - думалось ветеринару – это сплошное причинение зла? Ведь я лечил, спасал чьи-то жизни и что? Похоже, все было зря!
Куры ушли. Истерзанное тело судорожно подрагивало вслед утихающей боли. Это перерыв, перерыв перед решающим, последним наказанием, - по щекам ветеринара потекли слезы.
И опять знакомое шуршание сотен лап, только теперь гораздо громче и отчетливее.
Собаки и кошки. Разных пород, возрастов и размеров. Самое интересное, что практически всех их он помнил. Вот огромный мраморный дог – его хозяева, поняв, что опухоль на ноге уже не вылечить, по крохам насобирали деньги на усыпление. Он уснул тихо и безболезненно. А вот этого котенка, маленького с бело-рыжей головой, какие-то малолетние ублюдки расстреляли из пневматического ружья – ветеринар помнил, как вынимал из костей черепа и брюшины эти кусочки свинца. Котенок умер через три месяца – повреждения оказались неизлечимы.
А вот этот пудель – сейчас он выглядел важно и напыщенно – чудом избежал гибели от петли бомжа, решившего его съесть. Избежал, чтобы через день тихо уснуть от укола ветеринара – травмы гортани нанесенные удавкой, лечению не подлежали, животное начинало задыхаться. То же, но с другим финалом, приключилось и с вон тем черным котом. Его в клинику принесла, вынув из петли, проходившая мимо женщина. Неизвестно чем размозженную заднюю лапу пришлось ампутировать, а на шее до сих пор был виден шрам от прорезавшей кожу веревки. Женщина взяла его домой, выходила и прожила с ним счастливую жизнь.
Воспоминания были прерваны подошедшим вплотную к лицу боксером. Сейчас он выглядел здоровым, но тогда в другой жизни представлял собой один сплошной гниющий кусок плоти. Собака наклонилась к лицу и открыла пасть. Ветеринар закрыл глаза и напрягся, ожидая новой волны боли. Но пес, высунув влажный язык, стал медленно зализывать рану на шее. Остальные собаки, расположившись кругом, стали делать то же, успокаивая истерзанный организм.
Настала очередь кошек. Тихо мурлыкая, они располагались на затянувшейся уродливыми рубцами коже, и исходившее от них тепло, расправляло шрамы, делая кожу гладкой и упругой.
Скоро все закончилось. Из общей лохматой массы к ветеринару подошли три собаки – рыжий спаниель, огромный мастино и малюсенький на его фоне тойтерьер. Всех он до сих пор любил, ибо это были его собаки. Они жили с ним в разные периоды жизни, кто-то долго, кто-то не очень. Собаки носами подтолкнули ветеринара в бок, и он вдруг понял, что тело обрело способность ему подчиняться.
Ветеринар медленно поднялся. Тойтерьер по давней привычке с разбегу запрыгнул на непонятно как восстановившиеся руки и привычно лизнул в подбородок.
Тихо, словно боясь спугнуть что-то важное, находившиеся в комнате животные медленно попятились назад, растворяясь в белизне стен. С ветеринаром остались трое, те с кем он делил кров и пищу.
Неожиданно одна из стен пропала и изумленному ветеринару открылась необычайно красивая картина. Ярко зеленые деревья, живописный берег реки за ними, уютный домик вдалеке. Спаниель выбежал из комнаты, деловито принюхался и призывно виляя хвостиком, побежал к реке.
Улыбнувшись, ветеринар вышел из комнаты на лоно природы. Непередаваемый букет звуков и запахов заставил его на миг забыть обо всем и погрузиться в негу. Здесь, именно здесь – ибо это место он часто представлял в своих мечтах, он будет ждать свою жену, которая рано или поздно последует за ним. Именно здесь, ибо если человек хоть раз в жизни спас чью то жизнь, если хоть раз облегчил чьи то страдания, он заслужил исполнения своей мечты – особенно такой прекрасной.
Смерть пришла тихо, медленно накинула на ветеринара свое черное покрывало, остановив сердце, и ушла дальше по своим делам. Последнее, что увидела его душа, подхваченная неведомой силой и уносящаяся прочь, стало лицо любимой… милое дорогое и такое красивое.
Темнота. Ветеринар открыл глаза и осмотрелся. Яркий свет на миг ослепил, затем стало видно, что он лежит на полу большой белой комнаты. Руки разведены в стороны, все попытки пошевелиться ни к чему не приводят. Сознание, слегка туманное вначале, начало проясняться – я умер, это тот свет, но ведь его нет! Однако, похоже, что он – тот свет – все-таки есть, и он не такой, каким его представляли служители церкви.
Тихое шуршание отвлекло от раздумий. Вокруг его тела расположились около сотни белых мышей. Они водили в разные стороны своими мордочками, попискивали и обнюхивали руки ветеринара. Неожиданно он вспомнил их, всех до единой и внезапная мысль о том, что они собираются с ним сделать повергло в ужас…
Это было во время работы в научном институте, в пору написания кандидатской диссертации. Опыты по токсичности препаратов требовали сотен мышей. Образцы вводили мышам в лапки, потом отрезали их и взвешивали, измеряя величину воспаления…
Жуткая боль нахлынула со стороны рук – мыши начали свое дело. Мелкими, но очень острыми зубами, они рвали кожу, перегрызали сухожилия и кровеносные сосуды, вгрызались в суставные хрящи. Ветеринар, бешено вращая глазами от непрекращающейся боли, пытался кричать, однако изо рта не вылетало ни одного звука. Неожиданно все кончилось – мыши подхватили отделенные от тела запястья и потащили их прочь.
Боль постепенно прошла. Переведя дух, ветеринар посмотрел на свои руки, кровавые ошметки нелепо торчали из запястного сустава. Странно, начавшееся было кровотечение, быстро остановилось.
И снова этот тихий шум от множества лапок. Крысы. Белые, черные, серые – они расположились у него на животе, расстегивая неизвестно как оказавшуюся на теле рубаху.
Их он тоже вспомнил, и эти воспоминания не принесли ничего хорошего. Тот же институт, те же опыты по изучения токсичности препаратов. Крысы получив свою дозу, медленно умирали сидя по клеткам. В агональном состоянии у них вскрывали брюшную и грудную полость и брали образцы органов.
Боль заставила рефлекторно выгнуться в спине. Сильные челюсти вгрызались в плоть, разрывая мышцы пресса. Брюшина, не представив никакой преграды для такого количества грызунов, кровавыми лоскутами свесилась из раны. Острые коготки передних лап, вызывая волны дикой боли, хватались за края органов, зубы перегрызали связки и кровеносные сосуды. Показалась первая партия крыс, дружно тащившая из брюшной полости печень. Оставляя кровавый след на полу, они быстро скрылись с поля зрения, уступив место следующим, тащившим селезенку.
Мозг отказывался принимать происходящее – такую боль нельзя перенести, находясь в сознании, от такой кровопотери давно пора было умереть. Но, ветеринар был уже мертв, а сознание упорно не желало его покидать.
А к его истерзанному телу уже спешили следующие животные, точнее птицы. Чуть заметные на фоне белых стен, выделяясь лишь кровавой краснотой гребня, ветеринара окружали куры. Без промедления они накинулись на его шею, выискивая сонную артерию. И опять сквозь дикую боль нахлынули воспоминания – денег на реактивы в институте хронически не хватало, подопытным курам приходилось на живую вскрывать кровеносные сосуды на шее, забирая пробы крови после проведения опытов. Между тем куры, проникнув глубоко в толщу мышц, нашли таки тугую от давления стенку сосуда и, после пары точных ударов, мощная темно-красная струя хлынула вверх.
Да когда же это кончится! Неужели вся моя жизнь, - думалось ветеринару – это сплошное причинение зла? Ведь я лечил, спасал чьи-то жизни и что? Похоже, все было зря!
Куры ушли. Истерзанное тело судорожно подрагивало вслед утихающей боли. Это перерыв, перерыв перед решающим, последним наказанием, - по щекам ветеринара потекли слезы.
И опять знакомое шуршание сотен лап, только теперь гораздо громче и отчетливее.
Собаки и кошки. Разных пород, возрастов и размеров. Самое интересное, что практически всех их он помнил. Вот огромный мраморный дог – его хозяева, поняв, что опухоль на ноге уже не вылечить, по крохам насобирали деньги на усыпление. Он уснул тихо и безболезненно. А вот этого котенка, маленького с бело-рыжей головой, какие-то малолетние ублюдки расстреляли из пневматического ружья – ветеринар помнил, как вынимал из костей черепа и брюшины эти кусочки свинца. Котенок умер через три месяца – повреждения оказались неизлечимы.
А вот этот пудель – сейчас он выглядел важно и напыщенно – чудом избежал гибели от петли бомжа, решившего его съесть. Избежал, чтобы через день тихо уснуть от укола ветеринара – травмы гортани нанесенные удавкой, лечению не подлежали, животное начинало задыхаться. То же, но с другим финалом, приключилось и с вон тем черным котом. Его в клинику принесла, вынув из петли, проходившая мимо женщина. Неизвестно чем размозженную заднюю лапу пришлось ампутировать, а на шее до сих пор был виден шрам от прорезавшей кожу веревки. Женщина взяла его домой, выходила и прожила с ним счастливую жизнь.
Воспоминания были прерваны подошедшим вплотную к лицу боксером. Сейчас он выглядел здоровым, но тогда в другой жизни представлял собой один сплошной гниющий кусок плоти. Собака наклонилась к лицу и открыла пасть. Ветеринар закрыл глаза и напрягся, ожидая новой волны боли. Но пес, высунув влажный язык, стал медленно зализывать рану на шее. Остальные собаки, расположившись кругом, стали делать то же, успокаивая истерзанный организм.
Настала очередь кошек. Тихо мурлыкая, они располагались на затянувшейся уродливыми рубцами коже, и исходившее от них тепло, расправляло шрамы, делая кожу гладкой и упругой.
Скоро все закончилось. Из общей лохматой массы к ветеринару подошли три собаки – рыжий спаниель, огромный мастино и малюсенький на его фоне тойтерьер. Всех он до сих пор любил, ибо это были его собаки. Они жили с ним в разные периоды жизни, кто-то долго, кто-то не очень. Собаки носами подтолкнули ветеринара в бок, и он вдруг понял, что тело обрело способность ему подчиняться.
Ветеринар медленно поднялся. Тойтерьер по давней привычке с разбегу запрыгнул на непонятно как восстановившиеся руки и привычно лизнул в подбородок.
Тихо, словно боясь спугнуть что-то важное, находившиеся в комнате животные медленно попятились назад, растворяясь в белизне стен. С ветеринаром остались трое, те с кем он делил кров и пищу.
Неожиданно одна из стен пропала и изумленному ветеринару открылась необычайно красивая картина. Ярко зеленые деревья, живописный берег реки за ними, уютный домик вдалеке. Спаниель выбежал из комнаты, деловито принюхался и призывно виляя хвостиком, побежал к реке.
Улыбнувшись, ветеринар вышел из комнаты на лоно природы. Непередаваемый букет звуков и запахов заставил его на миг забыть обо всем и погрузиться в негу. Здесь, именно здесь – ибо это место он часто представлял в своих мечтах, он будет ждать свою жену, которая рано или поздно последует за ним. Именно здесь, ибо если человек хоть раз в жизни спас чью то жизнь, если хоть раз облегчил чьи то страдания, он заслужил исполнения своей мечты – особенно такой прекрасной.
